1 февраля 1988го года Ярославль стал местом, которое уже тогда можно было назвать новым Чернобылем. Незначительная внешне авария у железнодорожного моста через Волгу грозила страшной катастрофой не только близлежащим жилым домам, но и всему городу.

Страшно вообразить, что бы стало, если бы содержимое свалившейся на насыпь цистерны попало в волжские воды. Этим зловещим и смертельно опасным содержимым был гептил, который используется в качестве топлива для ракет, стартующих с космодрома Плесецк.

Собачонка забилась в корчах

О том, что гептил чрезвычайно пожароопасен и смертельно опасен для всего живого, сейчас известно многое. Но 20 лет назад само слово «гептил» являлось государственной тайной, равно как и места его производства, хранения и применения. Немудрено, что к охране секретного объекта по тревоге были стянуты не только те, кто должен был ликвидировать аварию и восстановить движение поездов, но и те, кто отвечал за секретность. Результатом работы последних стало то, что все материалы и документы, связанные с аварией и ее ликвидацией, незамедлительно ушли в Москву. Не осталось никаких документальных подтверждений самопожертвования и героизма.
Жители ближайших домов были на время эвакуированы. Но всем поднятым по тревоге гептил продолжал угрожать. Милиционерам из оцепления доставалось меньше, чем пожарным, дежурившим возле цистерны до самого окончания работ. Но и тех, кто только эпизодами был у цистерны, опасность подстерегала с самой неожиданной стороны.

Вадим Апахов в те годы заведовал пожарным инвентарем и на ликвидации аварии побывал недолго, раздавая противогазы тем, кто дежурил у цистерны. Но именно эти бесполезные, как оказалось, предметы и стали для Апахова причиной целого букета болезней.

– Мне немного повезло, – считает Вадим Апахов, который давно на пенсии. – Многие мои знакомые и друзья, работавшие в тот день на ликвидации, уже ушли из жизни, причем в расцвете лет. Многие стали инвалидами. Я тогда своему напарнику Воробьеву говорил, чтобы он отошел подальше от цистерны. Я видел, как женщина вывела прогулять собачку. Шустрая собачонка сунулась к разлившейся жидкости и тут же забилась в корчах. Недолго мучилась. Но Воробьев меня не послушал, набрал в ладонь жидкости, принюхался и говорит: «Очень похоже на г…» Сейчас его уже нет в живых. Умер совсем молодым. Леша Бузин тоже много крутился у цистерны. Через несколько лет после аварии скончался. А такой крепкий мужик был, никогда не болел, не пил, не курил, каждый день кроссы бегал, купался в Волге до самой зимы. Совсем молодыми умерли Морозов и Кулемин. Года два назад умер Канащенко, который был начальником штаба пожаротушения при ликвидации аварии.

Лучше бы я выпил спирт!

«Когда работы закончились, мне стали сдавать противогазы, а я по незнанию и, прямо сказать, по глупости стал их отмывать спиртом, – продолжает Вадим Александрович. – Уж лучше бы я тот спирт просто выпил! Недели две обрабатывал. Потом плюнул и отправил противогазы на ликвидацию. От этих противогазов я и наглотался набившегося в них гептила.

Я лет десять назад обратился за помощью к нашим руководителям города и области. Самто я инвалид I группы, хожу с трудом, вижу очень плохо. Хорошо, помогли приобрести машину».

В отличие от властей, удивительна позиция ведомства, в котором Вадим Апахов работал в том 1988м году. Управление внутренних дел по Ярославской области очень оригинально «отблагодарило» своих ликвидаторов, рисковавших 1 февраля 1988го года своими жизнями и здоровьем. Апахов не раз пытался добиться возмещения вреда своему здоровью, но ничего не добился. В 2007м году он обратился в суд, чтобы установить юридически сам факт своего участия в ликвидации аварии и затем через военно­врачебную комиссию (ВВК) получить заключение о причинах своих заболеваний. Ответ Ярославского УВД можно назвать равнозначным известному выражению по отправке клиента на определенное число букв. В официальной бумаге, предъявленной от УВД во Фрунзенский суд Ярославля, чуть не с издевкой констатируется, что истцом «никаких доказательств о получении телесного повреждения при осуществлении служебной деятельности не было представлено на ВВК». На этом основании оставьте, мол, этот иск без рассмотрения, что суд послушно и сделал.

Можно подумать, руководство УВД не знает о существовании государственной тайны в те годы насчет гептила и о том, что никаких материалов об аварии у моста через Волгу в Ярославле нет даже сейчас. Нет их и у медиков. Только наивный может считать, что в 1988м году комуто могли поставить диагноз «отравление гептилом».

Видимо, не напрасно многие ликвидаторы из рядов тогдашнего УПО, а ныне управления МЧС, давно плюнули на надежду добиться какойто справедливости и никуда уже не обращаются. Их бывшее родное ведомство просто забыло о своих героях. Эта черная неблагодарность сейчас отмечает юбилей.

Виктор Поляк